Дорога в Новый мир
После Дагор Дагорат ничто не уцелело. Если Война Гнева когда-то давно разрушила Белерианд, то ныне вся Арда погружалась в не-бытие. Валар отринули плотский облик и сдерживали хрупкие, истлевшие грани Арды до того момента, как последний из Эрухини уйдет, шагнув в Новую Землю – Арду Неискаженную… Это потом будет Вторая Музыка, а ныне, в Исцеленном Мире сама собой рождалась новая Земля – такая, какой мечтали ее все – и каждый… Ибо каждый все эти годы страданий и скитаний творил свою – Музыку…
И снова это похоже было на Исход. Странное дело – великая победа и великая благодать, а уходить – жалко. Так больно покидать пепелище сгоревшего дома, хоть и знаешь, что в нем навеки сгорела лютая хворь…
И похоже это было – на Дорогу. В Небеса или в Далекий Край. Где-то немыслимо далеко, в конце нее, сиял невыносимо прекрасный свет…
Длинные, длинные вереницы выживших шли по Дороге днем и ночью. Люди, Эльфы и Дети Милосердия Эру – Гномы. Шли рядом, помогаю друг другу. И больше с каждым шагом становилось улыбок, и меньше - скорби…
Конница феанорингов прошла по Дороге широкой лавой, будто выполняя маневр атаки. За ними долго клубилась пепельная пыль, оседая на обочины и маленький лесок рядом.
Кальмегил чихнул и проснулся. Он открыл глаза и огромное, бесцветное небо распахнуло над ним пергаментные крылья. Где-то рядом звенела лютня и оживленно говорили. Чуть дальше храпели кони, шуршала палая листва в сухой траве и.. плакал Айменель.
Мечник мгновенно вскочил на ноги, будто земля раскалилась под ним, как вулкан.
- Тинвель! Ion nin!
- Я здесь, atar! – отозвался хриплый от слез голос.
Сын аншелс у самой дороги. Брошенный отчаянным жестом меч, сорванный плащ, и – двое юношей в братском объятии.
- Руско, - улыбнулся Кальмегил и почувствовал, что губы задрожали.
Он медленно отвернулся и тут же встретился взглядом с побратимами, сидящими у походного костра. Нэндил подмигнул мечнику и хлопнул раскрытой ладонью по расстеленному рядом плащу:
- Сейчас нагреется взвар. Садись, старый солдат…
Кальмегил хохотнул и сел.
- Ты так и не спал, бард?
- Некогда! – досадливо отмахнулся тот, - это ведь.. Эстель и Амдир сливаются ныне в одно… ай, не думай.
Лауральдо протянул им над костром горячие чаши.
- Аларко? – удивился Кальмегил, - я слышал конницу феанариони! Ты не ушел со своими?
- Я среди своих, - спокойно и светло улыбнулся в ответ феаноринг.
- Прости, - кивнул мечник. – Это я глупость сказал.
Аларко тряхнул золотыми кудрями:
- А хорошо, все же… Такая Битва была…
- Я уж думал, не справимся, - криво усмехнулся Менельдур, листая свою, обожженную по краям, книжицу.
- А я вот совсем не испугался даже! – Айменель скользнул из-за плеча отца к общему костру. Слезы высохли и он снова улыбался – но светлее и ярче.
- Еще бы ты испугался! – потрепал его по волосам Эллуин. – Рядом с Инглором бояться некогда.
- И нечего! – задорно рассмеялся оруженосец Короля.
- Да уж, в самом Мраке Битвы – оно, конечно, - чего бояться!
- Аэглос! – откликнулись Верные почти в унисон. Из серого леса к ним шагнул, и верно, сереброволосый синда.
- Где так долго пропадал, nildo?
- А-а-а, - отмахнулся тот, - отправился к Морю… Посмотреть хотелось – Как оно ныне.. У меня же с ним иные отношения, чем у вас.. Море.. Это Море.
- Ну? Увидел? – заинтересованно и пристально посмотрел ему в глаза Эллуин.
- Увидел, - кивнул Аэглос. – Нет его там.
- Как это нету? – ахнул Нэндил.
- Не знаю, - пожал плечами синда, благодарно принимая протянутую ему чашу травяного взвара, - море ушло. Белерианд…. Открыт.
- О, валар… - прошептал кто-то в наступившей тишине.
Они сидели молча, не глядя друг на друга. Ветер шептал в сухой траве нежную и чуть-чуть грустную старую, старую балладу, о незатворенной двери дома…
- Не нужно нам туда, - тихо сказал Лоссар, и слова его прозвучали, как новый перелив песни ветра, - мы простились с Домом давно. Еще _тогда_...
Ему никто не ответил, только Айменель вдруг улыбнулся и оглянулся на Дорогу, по которой все шли и шли Эрухини. Где-то вдалеке слышалась задорная человеческая песня.
Их молчание нарушил шелест пергаментной листвы, ветви раздвинулись и из леска к ним выехал всадник. Несомненный синда, у седла – лютня…
- Даэрон? – неуверенно окликнул его Вильварин.
- Да? – откликнулся тот. – А, это вы.. Снова вместе.. Все верно.. – он помолчал. – А почему не уходите, Смертники?
Вильварин нахмурился. Это прозвище – глупое и грубое – резануло слух:
- Короля ждем.
- А он разве не с отцом?
- Арафинвэ ведет в Новую Землю воинов Тириона, - ответил ему уже Кальмегил.
- А ваш лорд?
- Ты же сам знаешь, - Аэглос подошел и взял лошадь менестреля под уздцы, - Он войдет туда последним. Только когда удостоверится, что ВСЕ обрели покой и блаженство.
- А вдруг не успеет?
- Куда? В Мир? – в голосе Айменеля зазвенело совершенно детское изумление.
- Ну да. Вдруг это все рухнет раньше и Врата закроются…
- Ну, если Врата закроются перед Идущими - это НЕ Арда Энвиньянта, - спокойно и решительно качнул головой Нэндил.
Даэрон странно улыбнулся:
- А вдруг?..
Нэндил пожал плечами:
- Пойдем искать Истинную, значит. Всё как всегда. Ступай себе, Песнопевец…
И снова у костра лютня Вильварина и свирель Лоссара сплетали голоса – как целый мир назад. И голос Эдрахиля, сильный и чистый, выводил знакомую мелодию:
Мотылек мой, мотылек!
В пламени осенних дней
Мог ли быть мой огонёк
Ярче Истины твоей?...
(с) Лалайт Араниэль