Безмолвие
Посвящается моему Брату
Великая тишина. Плат густого зимнего тумана.
Кто никогда не видел зимний туман, тот не знает, насколько он густой и тяжелый... Густой-густой. Гуще молока. От далекой реки он вытек на опушку леса и мягко опустился на поле. Зимний туман – взвесь кристалликов льда в морозном безветрии. Вязкий белый плат странным образом разорвал Ткань Бытия, выхватив из нее тех, кто стоял у высокого кургана, отгородив их от мира – и друг от друга. Молчание окутало Сущее путами Пустоты. Такое великое одиночество – среди снега, среди тумана…
Им сложили большой курган. Один на двоих. И как в детстве они говорили, бывало: наш плащ, наш лук, наша книга – так ныне звучала Пустота: наш курган. Милостива скорбная земля: по всем Белерианду могилы Проклятых по весне покрывали нежные цветы альфирина, похожие на серебряные колокольцы Валинора. Земля любила и оплакивала всех своих детей… А их могилу, ныне, бесконечной зимой, заносило снегом. Легким, нежным, белым. Седые локоны уставших от скорби небес… Так не таял снег на их заострившихся, безмятежный лицах – и от этого неодолимо мнился лебяжьим пухом.
А лебеди улетели. Улетели – и не вернутся…
Тепло ли вам под этим покровом?...
Вам, наверное, не по силам была эта тяжесть. Сломались, как цветущие вишенки под внезапным гнетом мокрого майского снега…
Это ничего. Вам теперь тепло – под пуховым этим платом.
Спите, как спали в детстве – обняв друг друга за плечо.
А когда-нибудь… Когда-нибудь наступит весна. И в ваших лесах снова лопнут на деревьях клейкие почки. И будет пахнуть солнцем – и смолой…
Юная листва уже не вспомнит ни вас, ни ваших голосов. И солнечных бликов в медных локонах не вспомнит, и зацелованных солнечными пятнышками лиц… Только небо. Высокое, сожженное небо, что помнит всех. И - может быть – всех прощает…
Туман медленно таял и как-то незаметно закончился снегопад. Над опустевшей равниной остался только ветер – и далекий шепот Сириона, взломавшего лед на порогах.
Снег закрыл разорванную рану развороченной мерзлой земли, и на белом нетронутом плате осталась только старая, потрескавшаяся арфа с неровно и спешно срезанными струнами.
-Кано, toronya, не сердись, пожалуйста…
- Нам просто нужна была тетива…
- Да, мы ведь сами смастерили лук…
И в один голос:
- Смотри, как здорово получилось!...
(с) Лалайт Араниэль